НОЧЬ

 

Глава седьмая

 

 

 

 

 

Под очарованный твой кров

Замедлил я моим возвратом.

 

                        Е.А.Баратынский

1

 

Все известнее озеро в кроне тугой;

Горизонт назиданья, прощальный последок —

Разворот головы на сферический слой

Облаков, островов, где прославленный предок,

 

Намывающий ночь в теменной фиолет,

С золотою осыпкой в прореженный холод,

В образ бросит свой взор, — и как ткань на просвет,

Оссиявает радость в воротах и за ворот.

 

Начинается выход, касаньем грозясь,

Истлевается пряная цвель на облатке;

Клеевая бумажная слизь или связь, —

Голод свода, свежующий взмах; и на грядке

 

Израстание звезд, колготящих в бутон,

Испускающих в щелки окна и наката

То ли свет, то ли звук, то ли взгляд, то ли стон...

Все смолчавшее слито и смято.

 

И просясь по единому слогу в силки,

Каждый корень наизворот павший,

Опетляет и в подпол, в сырые лески

Плод упрячет, всю землю впитавший.

 

Пытан в привязях; оцет, распушка, стреха!

Отпустить восвояси от мирной от кровной

Ноздревой теплоты. Раздувает меха

Не ковач, а толмач; и волнует неровной

 

Речью тою, наслушанной в ощупи лиц;

Повеленьем и в слух обернувшимся служкой!

И в густом всеязычии сёл и столиц,

С медной денежкой, в ночь с погремушкой...

 

Долю в долю! судьбу в удержания час,

В настоятельный шаг обнищанья...

Плоть поется, и кто-то расслушает нас,

Достоверно сознав до прощанья.

 

Слышишь, общая оползнь — забота на мя

Присыхает, как горлом, норою,

И ведет изъявлять, вечной жаждой томя,

Из колодца смертельной игрою.

 

В лет по воздуху вольному душу держа,

Странно строя, но с полною верой;

Наша память, как в поле небесном межа

Млечной чести серебряно-серой.

 

2

 

Досыта в тоню наято седьмин,

Захребетевших ветвей и плетений.

Небо и небыль, один на один...

Лес повторивших себя средостений

Может быть высажен в славе такой,

Что недостоин признать. За строкой

 

Проще легчает. Во множестве «за»

Больше не сеется семя страданья

Литературного. Тушка-слеза

Не зависает, и в миг расставанья

Не прожигается кожа лица

Именем вещи. Стило из свинца

 

Водит и ведает: смыл и нанес!

Место свидания переносимо.

И назначается часто всерьез

Туча, плывущая мимо,

Невозвратимым путем торжества,

Царским подарком признанья;

 

И проступают в удел и в права

Знаки владенья. Дознанья,

Сам судия полумесяц-сырец,

Препровождающий радость порыва

Строго снимает! И делу венец

Гость неожиданный. Сызнова сшива

 

Не образуется. В двух толчеях

Больше не мглы мимолетия в смену,

Но окружения жизни в очах,

В мелкий цветочек, звездящий колено:

С лету, со стрекоту — пляс кузнеца;

Искр изныванье, зола и пыльца...

 

Что же огни на горе и в саду —

Это не мало для каждого вместе

С тем соглядатаем, что на виду

Ночью и днем; а в заквашенном тесте —

Зорю румяную прочит рука,

Тяжко сминая крутые бока.

 

Должно засказывать близость и связь,

Переводиться повтором, и даже —

Слыть краснобаем, над слитком склонясь;

И оставаясь, питаясь на страже,

Бросом бодриться, остатком для тех,

Кто восторгает заботой и болью

 

Все полюбления! слабость и грех

Взяв из себя и возвышенной ролью

Спрятав глаза на рассыпанном дне...

Мчать, волочиться, срываться во сне;

Падать на теплые локти весны!

В месте свидания мы сведены

 

Местом и временем. Время и речь —

Преодоленья густого простоя.

О, ничего не дерзайте сберечь,

Кроме как самое слово простое,

А нахожденье усилья молвы —

Крепость веков; прирастанье листвы

 

Снегом, дождем, прикипевшей грозой,

Беличьим шумом и птичьим испугом,

Светом зеленым, огнем с бирюзой —

Все к одному и в единстве друг с другом,

Не отчуждаясь ни в чем из добра,

Нам любоваться любовью пора.

 

Разумом знаю, в рожденьи рожден,

Куплен ценою и клетью не скрытен,

Жаждал женою, дремал с полуден,

И в постижении жил ненасытен;

Лязгал зубами остыв и устав...

Вот водопой в царскосельских верстах!

 

Кроме как омут не зрю, отразясь,

А глубиной не достало заняться.

Пью и качаюсь, стенаю виясь;

Не измениться, чтоб с небом обняться...

Длань завожу до усердия глаз,

Голос держу, сознавая рассказ.

 

Вся от ногтей по представленным дням,

Словно строительный возглас, вечерит, —

Дорого бродит, а в ночь по огням,

По отцветаниям удостоверит;

Духом дыша из-под крыш и камней,

Жизнь прошивается светом сильней,

 

Чем по себе остается самой;

Рядится, деет полдневья и траты;

Но за всеобщей звездой световой

Распространенья, разъятья, раскаты, —

То, что бывает и то, что пройдет:

Лед и отдушье, жаровня и мед.

 

В ночи к исчисленным, — и без числа,

На подпадении слышащим чисто, —

Всем, кто сидит и стоит у стола

Место и время, а местность гориста,

Роща ветвиста, речиста река...

Ночь не проходит, яснеет слегка.

 

3

 

В очередь кончилась мгла на юру.

Холод сверканья захватан белесым

Сном монотонным. В прохладном пару

Каменотес, проследив за колоссом,

 

Сослепу спрятав затылок в крыла,

Чертит кривую проходку дыханья,

Еле возможным ударом стебла —

Посоха холода в землю светанья.

 

Значит ли? тонкая поступи грань

В рань предрассветную больше, чем значит;

Или опять, возложившие длань,

Прообернутся, простынут, проплачут —

 

Год напролет, набивающий шаг,

Только затем чтобы тешиться тенью!

На иноходь понадеясь за так,

На непролазном стремленьи к хотенью.

 

Смена до света огульных вершин

Чтит шевеленья в губах сердобольных —

Даже! — и только тогда... порошин

Пороха всхода течений продольных

 

В кружеве жадных зарниц на цветах,

Ласки оскала в промятости взгляда;

И потепления тьмы на пятах —

Общее отчее чувство наряда.

 

Снизанной нити живого ковра

В подразделеньях челночных находок:

Травли, печати, зарезки, тавра —

Всех заселений, окраин, слободок!

 

Окон — икон в набухающий свет,

По инородству протолкнутой крови!

В порах сетчатых, рассветных помет;

В духе и в доме, в молчаньи и в слове,

 

Важно забыть о привязанных днях,

Тем осторожней исправить виденье

Лиц, надзирающих солнечный стяг,

Вдавшихся в смысл и в состав повеленья.

 

Чаще, чем грезится, встреча и лик,

Так высоки и в таком полновластьи,

Что невозможно, чтоб взгляд не проник,

Страхи минуя, сомненья и страсти.

 

 

г.Пушкин (Царское Село) 1976-1981 гг